Под знаком мантикоры - Страница 107

107

Сквозь пальцы прижатой к лицу руки маркиза де Армунга текла кровь. Он, шатаясь, подошел к оброненной шпаге, убрал от раны руку и поднял клинок. Вид шута был страшен — все лицо, усы и рубаха в крови, на месте глаза кровавая дыра. Волоча клинок по земле, победитель направился к коленопреклоненному де Каэло. Тот еще раз попытался встать — и вновь неудачно.

— По… — Барон силился что-то сказать, но закашлялся. — Пощ-щады!

— Я оглох! — процедил де Армунг и всадил шпагу в сердце противника.

Удар был столь силен, что клинок пробил человека насквозь и на целых два локтя вышел из спины де Каэло. Не удержавшись на ногах, шут рухнул на труп своего врага и кровника. Это пробудило зрителей от спячки. И с той и с другой стороны к дуэлянтам бросились люди.

— Проклятье! — Фернан, превозмогая боль, подбежал к шуту. Над ним уже хлопотал лекарь.

— Что с ним?! Он жив?!

— Неужели… вы думаете, что я пропущу… предстоящую пирушку?

Гримаса шута менее всего напоминала улыбку, но Фернан расхохотался.

— Побери меня тьма! Я только что проиграл двадцать этудо, но нисколько об этом не жалею!

— Охотно верю. Надеюсь… дражайший кабанчик не… подложил мне свинью и сдох? Я не в том состоянии, чтобы продолжать… бой.

— Сеньор, оставьте разговоры! — Сейчас лекарь Его Светлости был богом, от которого зависела жизнь, и никто не решался с ним спорить. — У вас сильное кровотечение… Игнасио, займись плечом и боком! Разойдитесь, дайте я осмотрю рану на лице… Кто-нибудь, подержите ему голову!

Рийна, невесть как оказавшаяся ближе всех к шуту, встала возле де Армунга на колени и, не обращая внимания на кровь, которая тут же испачкала ее штаны и камзол, обеими руками прижала голову Сезара к земле.

— Сеньор, к сожалению, должен вам сообщить, что вы потеряли глаз. — Слова лекаря были скупы и падали, как топор палача.

— К Искусителю… глаз и де Каэло! Про… Ау! Что же ты… делаешь, негодяй?! Больно! — простонал шут. — Проклятье! Я проживу без глаза… к тому же… к тому же теперь я с чистой совестью могу повязать… Тысяча демонов, осторожнее!.. Могу повязать черную повязку и податься в моряки… Они, как говорят, любят одноглазых… ребят. Сеньора, вы возьмете одноглазого дурака к себе в команду?

— Конечно. — Сейчас голос ламии был неожиданно ласков и даже нежен.

— И я буду самым лучшим дураком во всем военном флоте?

— Вы будете дураком, если не замолчите! — бросил лекарь. — Мне надо остановить вам кровь, или готовьтесь к отпеванию.

— Помолчите, Сезар.

— И все же… Я смею надеяться… посетить ваш фрегат?! Я ни разу в жизни… не был на военном корабле. Проклятье! Должны же когда-нибудь… исполняться детские мечты?!

— Как только вы поправитесь, я самолично отведу вас на «Крокодила». Даю слово. А теперь молчите.

— Сейчас будет больно. Держите крепко, сеньора! — произнес лекарь, погружая в глазницу шута бинт, смоченный лекарством.

Де Армунг вскрикнул и потерял сознание. Врач и его помощник продолжили свою работу.

— Ты думал, что он победит? — поинтересовался Мигель у Фернана.

— Если бы я так думал, то не проиграл бы столько денег гвардейцам сеньора де Вредо. Клянусь крестом Спасителя, я в это до сих пор не верю! Чегерский Медведь повержен!

— Ты думаешь, де Армунг выкарабкается?

— Когда поблизости такой мастер, как Максика? Выкарабкается, никуда не денется. Правда, многие нам за это спасибо не скажут. Слишком ехиден этот шут.

— Талела, — Абоми, все это время старавшийся выглядеть незаметно, впервые подал голос, — я могу вылечить этого человека. Лоа помогут ему выздороветь.

— О чем он? — не понял Мигель.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Фернан. — Хорошо, Абоми. Так и сделаем.

— Ваши раны тоже нуждаются в уходе, хозяин. Я должен их осмотреть.

— Мои царапины подождут.

— Следует продолжить дуэль, — бросил герцог.

— Поляну еще не освободили, — хмуро бросил Артуро де Дорес. В отличие от своего сына, ему было о чем волноваться.

— Не беда! Поляна достаточно велика, нам хватит места. Виконт, вы не намерены решить дело миром?

— Никогда! — бросил младший из де Доресов.

— Жаль. Тогда знайте, что я намерен вас убить. — Слова де Вольга предназначались для отца, а не сына.

— Вы? — Де Дорес зло рассмеялся, явно напрашиваясь на дополнительную ссору, и, не обращая внимания на предупреждающий взгляд отца, продолжил:

— Быть может, я бы и опасался за свою жизнь, если бы мне угрожал вот этот… сеньор, — указал он на Фернана. — Но бояться придворного хлыща, наряжающегося как павлин и портящего мальчиков! Это даже не смешно!

— Ну что же, сеньор грубиян, — Его Светлость сохранил на своем лице обворожительную улыбку, лишь синие глаза нехорошо блеснули, — мне доставит массу удовольствия отправить вас к праотцам. Потрудитесь обнажить шпагу.

Герцог снял берет, развязал завязки, удерживающие на его плечах великолепный тяжелый плащ, скинул дорогую черно-золотую замшевую куртку, которую тут же поймал расторопный Гастон. Затем забрал у лакея плащ и несколькими ловкими и быстрыми движениями намотал его на левую руку. Вышел толстый валик, вполне способный защитить от рубящих ударов шпаги ничуть не хуже кинжала. К слову сказать, кинжал остался у герцога в заспинных ножнах.

— Не забудь, о чем мы договаривались, — прошептал Фернан.

— Помню и уже жалею, что дал тебе такое обещание. Этого наглеца следовало бы…

— Но ты обещал.

— Да знаю я! Знаю! Будет он жив и здоров, хотя проучить я его проучу. Наслаждайся спектаклем.

Его Светлость вышел к противнику и тут же начал бой. Придворный хлыщ, бездельник и балагур, к неприятному удивлению кровника Фернана, оказался отменным фехтовальщиком. И если пять минут назад юнец собирался покончить с герцогом за два удара, то теперь ему приходилось приложить все силы, чтобы драться с Его Светлостью хотя бы на равных. А это при том, что даже сеньор де Суоза признавал де Дореса хорошим бойцом.

107